Бывший узник Освенцима: "Я знаю, что такое война. Зачем опять начинать этот ужас?!"

Игорь Малицкий, фото которого с сине-желтой лентой вызвало поток грязи от российских "троллей", в интервью рассказал об ужасах, которые пережил во время Второй мировой.

Бывший узник Освенцима Игорь Малицкий— Секундочку, — останавливает меня Игорь Федорович. — Лента была, поскольку я представитель Украины. Все шли с лентами своей страны. Люблю я нашу власть или не люблю, но ведь это моя страна. Потому у меня и была эта лента. И флаг украинский был.

— Вы уже не впервые на годовщине освобождения концентрационного лагеря. Было что-то особенное в этом году?

— Встреча с П.Порошенко. Мы не просто рядом ходили, я ему сразу высказал претензии. Говорю: "Есть к вам просьба". "Какая?" — спрашивает. "Вы видели, сколько итальянских детей ко мне прижалось, со мной фотографировалось? Сколько, — спрашиваю, — польских? 150 детей! Немецких… А где же наши, украинские? Почему мы не показываем все это нашей молодежи ? Историю ведь перевирают прямо на наших глазах. А молодежь надо учить на том, что есть на самом деле, а не "кто-то где-то сказал". "Я приму во внимание", — ответил президент.

Сегодня даже наши историки меняют подачу материала. Говорят: не было Великой отечественной войны, была Вторая мировая. Так Вторая мировая началась же 1 сентября 1939-го и продолжалась до нападения на Советский Союз. Немцы оккупировали почти всю Европу. И только когда они ворвались на территорию СССР, началось сопротивление огромных масс людей. Началась Великая отечественная.

Я не сталинист и не могу им быть, поскольку моего отца в 1938-м расстреляли, хотя он был офицером Красной армии. Я не оправдываю ни Советский Союз, ни его режим. Но ведь нельзя отбрасывать все позитивное, что было за то время, а к плохому, что было, добавлять еще и "свое".

на мероприятиях по случаю 70-летия освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау возле Освенцима— Расскажите подробнее об отце…

— Его назвали шпионом польской дефензивы (охранного отделения и охранной полиции в Польше между двумя мировыми войнами. — В.М.) и сыном кулака. Расстреляли. Позже реабилитировали, но кому от этого легче? Уже после того я в КГБ брал его досье. Там было описание кулака: имел корову, коня, десять овец и кур. Представляете!? Это был кулак! Как бы они теперь назвали людей, у которых есть велосипеды, мотоциклы, машины… Уже молчу о другом. А моего отца тогда расстреляли. За что? Он был красным командиром в гражданскую войну, воевал в кавалерии С.Буденного, у Г.Котовского, устанавливал советскую власть. И после этого настоящих коммунистов расстреляли, а оставили какие-то отбросы.

— Вашего отца убили, но в одном из интервью вы говорите, что до сих пор остаетесь коммунистом…

— Да, остаюсь. Я не предавал Родину, не предавал жену, детей, армию и партию. Я дал клятву, и я ее исполняю — такова моя жизненная позиция. Это ведь не коммунизм виноват в репрессиях миллионов, а те, кто отдавал приказы на это. А в СССР взяли христианские заповеди и переделали их на законы партии. Но если на вершине политической системы подлец, никакие законы не помогут. Даже в церкви священник может ходить креститься, а дома жену бить и водку пить. Что же ты это делаешь, если в Бога веришь?

Это сложный вопрос. Как-то Папа римский Бенедикт XVI (правда, тогда он еще не был Папой, а был кардиналом в Германии) увидел на моей руке номер и спрашивает: "Вы были узником Аушвица? А вы знали монаха Максимилиана Кольбе?". Я не знал его лично, но знал историю его смерти и то, что Папа возвел его со временем в лик святых. Кардинал спросил меня, какой я веры. Говорю: "Родители православные, а я — ярый безбожник". "Почему? — спрашивает меня изумленно кардинал. — Бог спас вас из такого ада!" "Да, я побывал в аду на этом свете. Есть ли он еще где-то, узнаю потом, — ответил я. — Знаете, в храмах ангелочков всегда изображают в виде маленьких деток. Они еще не имеют принадлежности к кому-то или чему-то, ничего не знают, просто ангелочки маленькие. А где был Бог, когда его ангелочков живыми бросали в печь, жгли на кострах, душили газом… Где был Бог?!" "Но ведь без Бога нельзя", — говорит тогда кардинал. На что я ему сказал, что у меня есть Бог. Это природа, которая кормит, и женщины, которые продолжают в мучениях род человеческий.

— Вас это больше всего поразило тогда? Эти расправы над детьми…

— Меня и Порошенко спрашивал, что было самым страшным. "Ох, знаете, — говорил я ему, — было страшно все! Но самое страшное — это мой номер на руке". "А почему номер такой страшный?" — удивился Порошенко. Дело в том, что мой отец был кавалеристом, и когда в полк приходили кони, им штамповали номер полка. В лагере я и понял, что меня превратили в скотину.

Игорь Малицкий перед войной— Как же вам удалось выжить, пройти три концентрационных лагеря?

— Там выживали прежде всего те, кто объединялся в группы. Нас было семеро: три паренька, таких, как я, и четыре офицера. Старший — Федор Громов. Мы помогали друг другу. Только так.

На тех харчах, что давали в лагерях, при той работе, которую требовали, выжить было невозможно. Утром — подобие кофе из желудей. И на работу! В обед — баланда. Крупинка за крупинкой гоняются. В одном блоке эту баланду зимой выливали на снег и заставляли ждать, когда она замерзнет, чтобы потом кусками брать. А вечером — 200 граммов хлеба, если это можно было назвать хлебом, и пять граммов маргарина или конской колбасы, или полчайной ложки мармелада. Можно выжить? Нет.

Была у нас т.н. бомба-команда из шести–восьми человек, при ней — эсэсовская охрана. Эти команды должны были убирать остатки бомб, сброшенных на территорию. Были и недетонировавшие. Эсэсовцы отходили подальше от места поиска, а плененные группами работали. Когда бомбу откапывали, только тогда вызвали специалистов, и они ее обезвреживали. Работа была опасная, зато кругом — убитые собаки и коты, вкусное мясо... Мы приносили его в лагерь, доедали.

Федор Громов однажды меня спас. Привезли баланду, я вез нагруженную землей тачку. Вез ее по доске, сил не было, она зацепила нашу кадку с едой, а та зацепила кадку эсэсовскую… И полетело все вниз. Эсэсовцы кричат: "Кто это сделал? Кто сделал!?". Федор опередил меня и сказал, что это он. Получил 25 ударов кнутом. Он знал, что я не выдержал бы такого наказания, поскольку был слишком слаб.

Со временем я попал на работу в каменоломню… Это был сущий ад. Там и добивали, и бросали в пропасть. Что только не делали с узниками! Идет сотня плененных, а возвращается полсотни. День поработал, второй, потом пришел к товарищу и говорю, что завтра уже не вернусь. Просил передать весточку родным, если он доживет. Толя, так звали друга, побежал тогда к военврачу 2-го ранга А.Иосилевичу, а тот был членом подпольной организации. Меня записали на другую работу. Так я и выживал — только благодаря другим.

— Вы рассказывали о страшных издевательствах. Как вам зубы вырывали, а потом пытались вживить их назад…

— У Й.Менгеле, этого дьявольского немецкого врача, было два увлечения — зубы и женщины. Он хотел увеличить рождаемость немок. Поэтому женщин в лагерях резал и делал над ними страшные опыты…

— Не только Менгеле издевался в те времена над людьми. Было крайне много охранников, военных, которые вели на смертную казнь тысячи людей, наносили увечья, морили голодом, пытали. Как думаете, почему эти люди, если можно их так назвать, все это делали?

— А какой следующий вопрос? Во-первых, думаю, когда тебя приучают, что есть люди, а есть "нелюди", кажется, что с последними можно делать все, что захочется. Это же была целая система. Да и теперь в голове не укладывается, как можно изнасиловать девушку, а потом ее сжечь… Но есть же люди, которые это делают. За это их следует сурово наказывать, и чтобы каждый знал: за подобные преступления будет страшное наказание. Если же такое спускают или даже культивируют, это приносит свои плоды.

— Можно ли когда-нибудь простить подобные преступления?

— Нет. Никогда! Но прощать нельзя именно конкретным людям. Меня немцы спрашивали, как я к ним сейчас отношусь. Ответил цитатой: "Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается". То есть все зависит от стратегии: кто и куда будет вести народ. Ты думаешь, наши были лучше тогда? А эсэсовцы, а полиция концлагеря? Как-то я полез было за травой возле стенки, а охранник кричит: "Ну-ка отойди, а то буду стрелять!". Это же не немец кричал, украинец. А КГБ что делало во времена СССР? Что там было? Сладко? Где они брались, эти люди, которые здесь тоже сотни людей приговаривали к смертной казни?..

— Вы, помимо всего прочего, еще и председатель Харьковского областного совета борцов антифашистского сопротивления. Сейчас в России украинцев называют фашистами…

— Да они не знают, что такое фашизм вообще, потому и мелют ерунду!

— У вас дочь в России, одна внучка — в Киеве, другая — в США… Конфликт на Востоке Украины не разделил вашу семью?

— Плохо все это. Есть, конечно, споры и в семье. Мне ведь жалко солдат с обеих сторон. Думаю, война закончится тогда, когда хватит ума ее закончить у одного и другого президента.

Я Порошенко сказал: "Бойтесь окружения". Мало того, что оно способно предать, но и в измену может втянуть вас, в плохие истории. Не успел сказать, что не того он назначил главой СНБО, и что Крым мы позорно сдали без боя.

Я ведь сам военный, разбираюсь в этих вещах (после войны Игорь Федорович пошел в армию и дослужился до начальника вычислительного центра 2-й танковой армии. — В.М.). Смотрю, что сейчас творится, и думаю: так же нельзя… Мы же не были такими. 560 больных людей, забитых, голых, считайте, решили штурмом взять стену концлагеря в 1945-м. Сверху колючая проволока под напряжением, по бокам — пулеметные вышки… И мы пошли на эту стену, взяли ее. Украинский капитан пеной из огнетушителя залил пулемет и сломал его. Так это же тогда не солдаты уже были, а изнеможенные в лагерях люди. Но мы вырвались!

Даже этот аэропорт в Донецке… Как же так? У нас армия есть или нет? Конечно, на российскую территорию стрелять не следует. А вот на нашей бить надо и гнать прочь!

— Сегодня многие впадают в панику, не знают, что делать дальше, куда бежать от войны, где искать спасения. Вы уже столько увидели за свою жизнь, что посоветуете украинцам?

— Сидеть на месте, ибо большой войны не будет. Это невозможно. Это будет означать конец света. Не Украины, не России, а света. Ведь можно довести до этого. С чего началась Первая мировая? Сербский студент Гаврила Принцип убил эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево… А дальше пошло лавиной — обвинения, военные операции! То есть причина соизмерима со вспышкой одной спички. Но виноваты руководители государств, приведшие к дальнейшей эскалации.

— Если бы вы оказались сейчас за одним столом с теми, кто отвечает за судьбу конфликта на Востоке, что бы вы им сказали?

— Вы, ребята, сидите в хороших креслах, на вас дорогая одежда. Подумайте о тех, кто сейчас стреляет друг в друга, не понимая, за что и за кого. Это надо прекратить! Закончилась Вторая мировая война. Было решено оставить страны в тех границах, что к тому времени были. И не трогайте эти границы! Тот полез в Крым, те — в Донбасс… Зачем? Тогда надо лезть в Калининградскую область, поскольку она была немецкой. Может, и там войну начинать? Войну легко начать, но закончить трудно. И заканчивается она со смертями и потерями с обеих сторон. Точно как в сказке, где два козла друг другу дорогу не уступали, пока оба не упали в воду. Я видел и знаю, что такое война. Наверное, такой ужасной войны до этого еще не было. Так что же — теперь начинать снова? Чтобы и нынешняя молодежь пережила этот ужас? Тогда погибло 27 миллионов из Советского Союза. Выдержали. Так зачем снова повторять это безумие?

 Володимир Малинка, ZN